Отзыв-рецензия на фильм Гаса Ван Сента "Психо", римейк одноименного классического фильма Альфреда Хичкока.

Однажды, Гас Ван Сент переоделся Альфредом Хичкоком. Побрился наголо, засунул за щеки ватные тампоны, наложил пластилиновый нос крючком и придал своему лицу многозначительное выражение. Войдя в образ, режиссер стал с важным видом прохаживаться по съемочной площадке, бросая в толпу осветителей таинственные хичкоковские взгляды. А для того, чтобы завершить перевоплощение, решил, как и подобает любому настоящему Хичкоку взять и снять фильм под незамысловатым названием «Психо». Что значит: уже есть один и больше не надо? А мы его заново снимем: тот черно-белый был, то есть технически устаревший, а мы его в цвета раскрасим! Вот, как полезно бывает иногда кем-нибудь переодеться!

Извиняюсь, но иначе, чем языком литературных анекдотов Даниила Хармса из знаменитой серии о том, как Гоголь переоделся Пушкиным, я не в силах объяснить появление данного фильма. Римейк самого гениального триллера всех времен и народов, с самого начала был затеей бредовой и бессмысленной — как если бы, редактор солидного издательства вдруг вызвал к себе автора бульварных бандитских романов Васю Пупкина и поручил ему на досуге переписать толстовскую «Войну и мир», мотивируя это тем, что книжка слегка устарела. Конечно, бывший независимый режиссер Ван Сент — не Вася Пупкин, а «Мой личный штат Айдахо» или «Девушки-ковбои иногда грустят» — не бульварное чтиво, но в остальном, бредовость идеи столь же очевидна.

«Психо» и его коронная сцена в душе, оставались своеобразной визитной карточкой Хичкока, на протяжении целых 20 лет: с момента создания фильма в 1960 году и вплоть до смерти самого режиссера- в 1980-ом. Из всех фильмов Мастера, этот наиболее зрелищен и технически совершенен. В первые 30 минут, режиссер мастерски отвлекает внимание зрителя на различные посторонние детали, подобно фокуснику, чья основная задача — в самый ответственный момент, заставить наблюдателя смотреть куда угодно, но только не за его руками. И в тот момент, когда зритель настроился на определенный темп и не ждет сюрпризов, его кресло внезапно уходит вверх, оказавшись вдруг сидением на «Американских горках» — неожиданно, резко и мощно, в знаменитой сцене в душе. Изначально, в романе Роберта Блоха Хичкока привлекла именно эта сцена, ныне считающаяся одним из наиболее совершенных эпизодов в истории мирового кино. Она длится всего 45 секунд, но запечатлена на экране с помощью почти 90 (!) монтажных склеек, снятых под 70 различными углами. Неожиданность этого эпизода для зрителя была одним из главных козырей режиссера, с целью сохранить в тайне концовку, он даже лично выкупил весь тираж романа Блоха, дабы не испортить запланированный сюрприз.

Римейк Ван Сента, до тошноты старательно копирует оригинал. Те же титры, только на этот раз — на цветном фоне, тот же сценарий Джозефа Стефано, та же легендарная свистящая музыка Бернарда Херрмана. Поначалу кажется, что Ван Сент просто, кадр за кадром переносит на экран ту же самую раскадровку, сделанную Хичкоком 28 лет назад. Оператор Кристофер Дойл признавался, что вообще не смотрел оригинальный фильм, и тем не менее, все его ракурсы старательно копируют аналогичные пасы камеры Джона Рассела. Не иначе, как Ван Сент постарался.

Первоначально кажется, что единственным нововведением остается пресловутая цветность картинки — так, не проще ли было просто раскрасить оригинал на компьютере, как в 80-е годы поступили с теми же «Унесенными ветром»? Хичкок намеренно снимал свой фильм в монохромной гамме, дабы смягчить жестокость того самого эпизода, показав вместо крови стекающей в водопроводный сток, только густую темную массу (кстати, ею был даже не кетчуп, а черный шоколадный сироп). Вполне понятно, что Ван Сент снимал свое творение в иные годы, когда кровь уже не отталкивает зрителя, а наоборот притягивает его. Только, что добавляют к пониманию шедевра наличие кроваво-красных брызгов?

Весь кинематограф Хичкока был построен на условностях: Мастер знал, что если внушить зрителю нужные ассоциации, достаточно показать лишь часть сцены, остальное он сможет сам дорисовать в своей голове. Увы, Ван Сенту очень далеко до понимания этих истин, и вместо художественных условностей, его картина укатывается в забористый трэш. Надо ли говорить, что вместо катания на американских горках, даже в том волнующем эпизоде, он по уровню мастерства может предложить зрителю лишь аналог безобидной поездки на самокате? В его исполнении, весь фильм смотрится лишь трэшевой пародией, глумлением над оригиналом, которое для достижения подлинного верха цинизма, Ван Сент еще и ухитрился «с любовью» посвятить его создателю!

К той же категории относятся и т. н. отличия между римейком и оригиналом, для описания которых хватит и одной строчки: голый Виго Мортенсен, точнее — его вид сзади и пардон, мастурбирующий Винс Вон (если принять во внимание сексуальную ориентацию Ваг Сента, то ситуация получается вдвойне пикантная). Ах. да — еще иногда и то там, то здесь- ни к селу, ни к городу возникают ракурсы пасущихся животных, подаваемые с многозначительными подтекстами. То ли монтажер что-то напутал и вставил кадры из учебного фильма по животноводству, то ли у оператора тогда просто веселый день выдался, но никакой самостоятельной нагрузки эти сцены не несут. «Подвиг» из той же серии, что ночью пробраться в музей и пририсовать усы к Моне Лизе, а потом гордо на весь свет объявить — мол, а я вот тут Да Винчи дорисовываю. Глупо и удивительно пошло, странно, как Ван Сент, несмотря на свой большой опыт работы в кино, сам этого не понял.

Актерский состав подобран очень неудачно. Особой игры от них не требовалось, единственное, что было нужно — это соответствие классическим хичкоковским типажам. Полный провал — Хичкок подбирал актеров по выразительности, сразу же прикидывая как они будут смотреться на экране. Ван Сент таким умением, естественно не обладает, а по сему смотрятся все, как на подбор чудовищно. Утонченно — истерического Энтони Перкинса заменили невыразительно-угловатым Винсом Воном, обворожительно-роковую Джанет Ли — на невыразительно-простоватую Энн Хэтч….. Этот список можно продолжать бесконечно. Только нужно ли?

Полагаю, что когда Ван Сенту вручали за этот фильм самую наименее почетную кинонаграду «Золотая малина» как худшему режиссеру 1998 года, ему следовало не только получить ее лично, но и выйти на сцену в том же костюме Хичкока — может быть, только это смогло бы развеселить публику сильнее, чем его беспомощный и халтурный фильм. Сам не особо доверяю компетентности этой премии, но здесь в ее заслуженности не стоит сомневаться: героя нашла именно самая «достойная» из наград. Может быть, в следующий раз, стоит переодеться кем-то попроще?

Хичкок был ясновидящим, он видел фильмы, прежде чем придумывать их..."

Жан-Люк Годар

В классе темно, за партами сидят три десятка учеников, посреди — огромный экран. Открывается дверь, и перед экраном мелькает легендарный профиль с надутыми щеками и крючковатым носом, напоминающим нахохлившегося филина. Тема урока — техника построения саспиенса в кино, название курса — «как правильно снимать психологические триллеры». За партами учащихся можно угадать таких учеников, как Роман Поланский, Пауль Верхувен, Брайан Де Пальм. За стенами класса притаился у замочной скважины весь Голливуд, желая подслушать и впитать секреты магии манипулирования зрителем. И Мастеру нечего скрывать. Не произнося ни слова, он молча запускает кинопроектор, с экрана звучит тревожная музыка, а на самом начинают бегать знакомые до боли титры «Головокружения». Смотрите, учитесь….

Сам Хичкок любил повторять: «Для того, чтобы снять великий фильм, нужно всего три вещи: сценарий, сценарий и еще раз, сценарий». Возводя в абсолют заслуги сценариста, великий режиссер лукавил: с его талантом и собственной техникой саспиенса, он мог любую невинную сцену разговора или даже чистки ботинок превратить для зрителя в пульсирующий комок постоянного напряжения и беспокойства. Хичкок всегда полностью использовал все доступные в его арсенале средства художественной выразительности: цвет, звук, музыку, операторские ракурсы, игру актеров. Чувства зрителей во время просмотра были для него точным инструментом, на котором он играл с изяществом настоящего органиста.

Вот и сценарий «Головокружения» — это просто партитура, набор нот на концерте, где главное удовольствие для слушателя заключается именно в исполнении. К бывшему полицейскому, страдающему от панической боязни высоты, обращается его старый друг с невинной просьбой последить за его женой. Естественно, вскоре он в нее влюбляется, причем настолько сильно, что после ее смерти не может отделаться от наваждения. И встречая однажды женщину, которая внешне напоминает его возлюбленную, старается сделать из нее копию той, которой лишился и не подозревает, какой сюрприз ожидает его…..

«Головокружение» — это почти камерная история с ограниченным количеством персонажей, где все участники постоянно пытаются манипулировать друг другом. Но подлинный интерес Хичкока изначально привлекла лишь одна из них: мужчина, который пытается из одной женщины сделать подобие другой, которую давно любил. В психологии это называется термином «замена», когда человек пытается экстраполировать чувства к одному объекту на совсем другой, намеренно подчеркивая его внешнее сходство с оригиналом.

По сути, «Головокружение» — это образная метафора фрейдистского психоанализа. Выложив перед зрителем все сюжетные карты за 30 минут до финала, Хичкок предлагает зрителю необычную, но не менее увлекательную игру: вместо угадывания сценарных сюрпризов заняться разгадыванием пазлов из психологии своих персонажей. Начинается сеанс психологического стриптиза, где каждое последующее действие все более и более обнажает зрителю истинную человеческую сущность, все скрываемые помыслы и истинные мотивы поступков. Хичкок холоден и беспощаден к своим персонажам: в итоге, каждый из них получит ровно столько, сколько заслуживает.

Но вместе с тем, это еще и очень личный фильм, почти признание и исповедь режиссера. Раз за разом, в разных фильмах, Хичкок работал с разными актрисами, но фактически все время лепил из них на экране один и тот же вечный женский типаж, прообразом которого в данном фильме стала Ким Новак. Желание наделить живую красоту чертами мертвого или невозможного идеала, которое сам Хичкок называл «внутренней некрофилией» — это центральная тема фильма, по значимости для режиссера, гораздо превосходящая его детективную составляющую. Подобно своему же герою, Хичкок творил из подручного, схожего материала собственный идеал женщины, и обнажая скрытый вуйеризм своего героя, режиссер тем самым, откровенно исповедовался и в собственном. В конце концов, все мы привычны и готовы внутренне придать некоему человеку черты абсолютного идеала, которому он просто не может соответствовать. И во всех языках и мировых культурах, этот самообман принято называть любовью.

Хичкок всегда был техническим новатором, который старался на полную катушку использовать любое из доступных ему технических новшеств. Свой первый цветной фильм «Веревка» он снял в 1948 году, но для того, чтобы полностью освоиться и научиться использовать цвет не только в качестве палитры и фона, но и одного из важных средств выразительности, ему потребовалось долгих 10 лет. В «Головокружении» цвета подчеркивают образы, доносят скрытый подтекст, играют, манипулируют со зрителем не хуже музыки и звукового ряда. Сопровождающая героиню дымка зеленого цвета олицетворяют некую таинственную мечтательность. Синий олицетворяет безумие героя, красный — потрясение, шок от пережитого, и одновременно — чувство вины, незримо с ними связанное.

Кроме того, для воссоздания эффекта головокружения от высоты, Хичкок впервые использовал прием стремительного приближения заднего фона, ныне именуемый «зумом» и используемый повсеместно, как с надобностью и без оной. Сейчас немного смешно звучит, но этот прием Хичкок обдумывал более 15 лет, планируя его использовать еще в «Ребекке», а сама сцена на колокольне, благодаря использованию трансфокатора обошлась продюсерам в 19 тысяч долларов.

«Головокружение» — это очень размеренный, медитативный фильм, совсем непохожий на другие работы мастера. Главное в нем — не сюжет, не саспиенс и даже не безупречная игра актеров (хотя сам Хичкок был ею не доволен, и больше их никогда не снимал), а безупречно выстроенная атмосфера настоящей любви, которая всегда является истинным наваждением.

Пленка останавливается, в классе зажигается свет. Ученики расходятся по домам для творческого осмысления, которое не заставит себя ждать. Некоторое время спустя, отличники положат на стол Мастера свои отличные сочинения «Отвращение», «Жилец», «На грани безумия», «Основной инстинкт»… Для других же выпускников фильм о наваждении превратится в наваждение персональное, и в каждой собственной работе, они будут снова и снова вытаскивать на экран эти хичкоковские цвета, лестницы, тени, впрочем не добиваясь при этом должного эффекта. Ведь несмотря на этот очевидный урок, главный из секретов мастерства, Учитель унес с собой в могилу: для того, чтобы снимать как Альфред Хичкок нужно… просто родиться Альфредом Хичкоком.